Почему потеряв роль «Бывалого» в кино, Моргунов начал играть ее в жизни?
Оценивая в одном из постов злые шутки Моргунова над людьми, я задавался вопросом: «Что заставляло человека так себя провокационно вести?»
Для меня этот вопрос был риторическим, ибо ответ я знал.
Творческая неудовлетворенность.
Талант излучает спокойную уверенность.
А вот бездарность необыкновенно суетлива. Не получая воплощения она винит во всем окружающих. Интриги, стукачество, неблагодарность, зависть и тварный запашок (а поступки тоже пахнут, хотя большинство об этом не догадывается) – это свойства неодаренности.
Так что, получается, Моргунов был бездарен?
Не совсем.
Надо различать неудовлетворенность и несостоятельность. Моргунов именно неудовлетворенность от пути эпизодника в искусстве, коий ему выпал.
Не знаю, насколько это правда, но говорят опрометчивый шаг, наложивший печать на всю карьеру (да и жизнь) Моргунов совершил в отрочестве, когда сожрал с голодухи пачку масла без хлеба. В результате он получил нарушенный обмен веществ, который аукнулся через годы сахарным диабетом и стремительно набранным весом.
То есть, произошло следующее: закончивший ВГИК актер, имеющий в активе роль Стаховича в «Молодой гвардии», зачисленный в труппу Малого театра, вдруг обнаруживает, что внешность его меняется, становится нестандартной.
Если до преобразившей его полноты Моргунов мог рассчитывать на разнообразие ролей (здесь уж как повезет), то полнота перевела его в разряд эпизодников. Причем, не таких универсальных эпизодников как Николай Парфенов или Вадим Захарченко с их внешностью человека толпы. Моргунов был принужден играть анархистов да жандармов, оправдывая ложный посыл – толстый, значит за буржуинов. Со второй половины 1950-ых до встречи с Гайдаем он делал по четыре картины в год, в большинстве из них не попадая даже в титры.
И вот Гайдай… Моргунов сыграл у него Бывалого в комедийках «Пес Барбос и необычный кросс», «Самогонщики» (оба 1961), «Операция «Ы» и другие приключения Шурика» (1965), «Кавказская пленница, или Новые приключения Шурика» (1966).
Тройка «Трус, Балбес, Бывалый» поимела совершенно фантастическую популярность. Это были узнаваемые, хорошо продуманные образы. К Моргунову пришла слава.
На волне успеха Моргунов сделал попытку переквалифицироваться в режиссеры, сняв на Свердловской киностудии короткометражку по Шолохову «Когда казаки плачут» (1963).
Продолжения эта попытка не имела, но вообразив себя тоже режиссером Моргунов начал хамить своему благодетелю Гайдаю, что привело к досадному скандалу.
Ссора Моргунова с Гайдаем предопределила конец тройки «Трус, Балбес, Бывалый». Эксплуатировать эти образы тоже надо было уметь. Гайдай умел. А, скажем, Карелов – нет. В его картине «Семь стариков и одна девушка» (1968) именно троица смотрелась блекло.
С потерей маски Бывалого, Моргунов остался у разбитого корыта. У «Балбеса» Никулина был цирк и масса драматических ролей. У Вицина тоже наличествовал порядок с ролями (). Моргунов вернулся на положение эпизодника, в котором все видели Бывалого.
Евгения могли бы поддержать работы в сказках, где его фактура была уместна, но забеги на эту территорию ограничились фильмами «Три Толстяка» (1966) и «Веселое сновидение, или Смех и слезы» (1976).
Удивительно ли, что все протекшие годы Моргунов предпринимал попытки реанимировать тройку. Это привело к кроссоверу «Комедия давно минувших дней» (1980) Юрия Кушнерева, открыто выявившим старость некогда забойных Бывалого и Труса. Никулин там сниматься отказался.
Делал Моргунов и другие потуги обыграть внешность, на всех перекрестках выражая желание сыграть Черчилля. Ему не дали. Актер подбивал гениального сценариста Шпаликова написать под него роль Демьяна Бедного. Тоже не срослось.
В 1982 Моргунов сыграл другого поэта – Соева – в картине «Покровские ворота» и это, пожалуй, самая большая его удача после Бывалого.
Не в силах смириться с работой от случая к случаю Моргунов принялся эксплуатировать образ Бывалого в жизни, культивируя хамские шуточки, эксплуатируя имена Вицина и Никулина, вредя себе в глазах окружающих.
О чем можно только пожалеть…
